Прочитав Определение ВС РФ от 22.06.2017 №309-ЭС17-1058 относительно возможности снизить размер платы за односторонний отказ от исполнения обязательства, в очередной раз подумала, что мне, например, очень нелегко дается эта грань между принципами свободы договора, свободы волеизъявления сторон, с одной стороны, и необходимостью учета баланса интересов сторон при осуществлении одной из них права на отказ от договора, с другой.
Обосновывая необходимость учета баланса интересов сторон при осуществлении одной из них права на отказ от договора, суды в том числе ссылаются на принцип добросовестности участников гражданского оборота, который должен быть ими соблюден при урегулировании размера денежной суммы, подлежащей выплате в связи прекращением договора по указанному основанию.
Да, предположим, размер выплаты за отказ от договора очевидно не соответствует вызванным данным отказом неблагоприятным последствиям для арендодателя.
Но как быть с добросовестностью самого арендатора? Условия о размере денежной компенсации и условиях ее выплаты, как указали суды, четко и недвусмысленно сформулированы в договоре. Подписывая договор, арендатор по каким-то причинам согласился с этими условиями, выразив тем самым свою готовность эти условия исполнять.При этом размер выплаты не был поставлен в зависимость от срока фактического владения и пользования арендатором арендованным имуществом, от причин, по которым арендатор может отказаться от договора аренды. Подразумевается, что договор на такую сумму и на такой срок должен был быть прочитан менеджерами, юристами арендатора, риски должны были быть оценены и, тем не менее, арендатор подписал договор.
Не свидетельствует ли последующий отказ арендатора от выплаты суммы за односторонний отказ от договора о его недобросовестном поведении? Не свидетельствуют ли об этом те доводы, которые он приводил изначально в исковом заявлении (о недействительности предусмотренного договором условия о выплате денежной суммы за односторонний отказ от договора)?
